Бурцев Александр Генадьевич

На мой взгляд, в любой автобиографии нет почти ни слова правды, разве что цепочка фактов. Кто же будет вам писать о себе, любимом, чистую правду? Но раз уж никто не решается касаться такой туманной темы, как моя биография, извольте. Как сказал однажды Шура Дедюхин, родился я давно, в 1976 году, 21 января. Кто постарше, должен помнить, что это за день. В школу меня отдали шести лет от роду, причем отдали не в простую школу, а, по совету старшей сестры, в английскую. Так я там и учился, пока в шестом классе, в возрасте 11 лет, не попал в 'Каравеллу'. В тот год был какой-то чрезвычайный набор новичков. Нас было человек тридцать. Когда я в первый раз пришел в отряд, то сразу наткнулся на Славу, то есть Владислава Петровича, который задумчиво топтался между флагштоком и рындой. Он был явно не в духе. Сейчас я вполне могу представить, что он думал, видя очередного новичка: 'Ну, вот, еще один. Господи, да когда же это все кончится?!' Тем не менее, в отряд меня приняли, закрыли стаж, все как у всех. Года через три, когда я уже был капитаном, получилось так, что вышестоящие коммунисты и комсомольцы, в лице местного обкома ВЛКСМ (ктоне знает, что значат все эти слова, пусть смотрит в специальной литературе), предложили детским организациям, вроде нашей Каравеллы, послать своих представителей к американским скаутам, в рамках международной программы пионерско-скаутского обмена. От отряда послали Андрюшку Торшина и меня. В качестве руководителя с нами ездил небезызвестный Александр Школьник. Теперь он живет в Москве, и его лицо можно иногда увидеть на телеэкране. Были мы тогда в Нью-Йорке, Чикаго и скаутском лагере, в штате Висконсин. Нет слов, это было круто. Домой я вернулся со вполне оформившимся желанием бежать из этой страны как можно скорее. Желание не пропадало класса до одиннадцатого. Весной 91 года отряд, в очередной раз, раскололся, и мы, вместе с некоторыми ребятами и инструкторами, организовали свой отряд под названием 'Рафаль'. Года три-четыре мы ходили на яхтах по озеру Шарташ, а потом, по многим причинам, 'Рафаль' приказал долго жить. Я поступил в Свердловский Архитектурный Институт, который через пару лет стал именоваться Академией. Студенчество - особая пора. Что было со мной за эти шесть лет (именно столько лет надо учиться на архитектора) трудно сказать, но теперь я могу спокойно путешествовать по стране: вид поездного туалета больше не оскорбляет мои чувства, а по поводу автостопа я даже как-то написал небольшую статью. Теперь я учусь в аспирантуре. Говорят, так можно стать очень умным. А в остальном я обычный инструктор отряда Каравелла.